Как Принцесса Ксюндель нервничала (страшная сказка для взрослых, написанная сразу во всех жанрах) Принцесса Ксюндель в костюме Белоснежки вдруг подумала: «Вот же итить!» Потом оглянулась и произнесла это вслух. Эхо серебряным колокольчиком разбежалось по хрустальным зеркалам тронного зала. «Тить, тить, тить…» С одной стороны было похоже на соловья, с другой – пошлость редкая. Связи между дизайнером Игорем Белым и певицей Снежаной Крупчанской Ксюндель уловить не могла, сколько не морщила свой белокурый лобик. Одинокая Принцесса выглядела еще более одинокой оттого, что стояла посреди тронного зала в маскарадном костюме, сшитом наспех из прошлогодней мишуры. Одинокой и немножко дурочкой. Дурочкой и немножко Белоснежкой. Ведь она была в костюме Белоснежки. Если бы в костюме Белоснежки она выглядела не Белоснежкой, а просто дурочкой или, скажем, Дюймовочкой, было бы странно. Принцесса вообще любила органику. К кремнийорганике она относилась чуть более прохладно, но никому в этом не признавалась.   Принцесса Ксюндель наклонилась к имплантированному в запястье ПДУ, потом подумала, что органичнее все же поднести запястье ко рту, поднесла и изрекла: «Чучундра!» Это секретное слово означало «опустить шторки на царственных окнах». Дворцовый компьютер незамедлительно подчинился. Папарацци, сидевшие на столетних вязах Главной Слегка Кривоватой Аллеи, были обезврежены. «К вечеру садовник уберет трупы», - подумала Принцесса и скинула костюм Белоснежки. В кромешной темноте это было сделать нелегко, но Принцесса привыкла к невыносимой легкости бытия. В конце концов, расквашенный нос и легочный миозит были наследственными болезнями особ королевской крови. «Я просто замерзла или я тварь дрожащая?» - подумала Принцесса Ксюндель. В конце концов Ксюндель довела себя до невроза. Но она нашла в себе силы достать из кармана записную книжку и накидать «Придворному Поэту-Песеннику-Аллегорику. Невроз-навоз. Рифма». И то, и другое было удивительно. Во-первых, у обнаженной Принцессы не могло быть карманов, во-вторых, писать что-либо в кромешной темноте невозможно, в-третьих, записной книжки у Принцессы не было по принципиальным соображениям. Но Принцесса привыкла к невыносимой легкости бытия.   Меж тем невроз крепчал.   Нацепив наощупь что придется, Принцесса начала судорожно искать выход из тронного зала. Металлической звездочкой ниндзя металась в принцессином мозгу одна-единственная мысль: «Во я попала!» На самом деле, в мысли было намного больше слов, но таких, что их тут лучше не писать, а то забанят нафиг. Опаньки, свет! Ровный квадратик в угольно-черной стене. И какая-то ересь в дверном проеме. При ближайшем рассмотрении ересью оказалась Главная Фрейлина. Впрочем, она ею и была. Маленькая, толстенькая, рыжая, а конопушки покрывали не только лицо, открытые руки и пышную грудь, но и все фрейлиново платье. «Рыжая толстая ересь. Жееесть!» - подумала Принцесса. Но поползла на свет. Словно через темный и вязкий туннель. Что-то ей это отчетливо напоминало… Паркет скрипел, словно его натирали металлической щеткой. - Что с Вами, Ваше Высочество? - прыснула Главная Фрейлина. - Понимаешь, нам давно нужно было поговорить на эту тему. В жизни каждой девочки, когда она взрослеет, начинаются… - зарделась Принцесса Ксюндель. - Знаю, проблемы с мужиками, - Фрейлина приосунулась, и с ее лица пропал привычный клоунский лоск. Вот за это Ксюндель и не любила Фрейлину. Она всегда умела сказать то, чего Ксюндель не хотела слышать и тогда, когда этого не следовало говорить. Впрочем, Ксюндель при всей своей близорукости была дальновидна. Ведь несмотря ни на что, Главной рыжую Фрейлину принцесса назначила сама. - Давно не перечитывала ваше личное дело, товарищ Фрейлина. Вы не лесбиянка? Впрочем, это ваше личное дело. Принцесса встала. Точнее, попыталась встать. Ведь она нацепила наощупь что придется. Пришелся бронзовый канделябр о сто свечей. Его конструкция хоть и была эргономичной, но все же категорически противодействовала устоявшемуся в антропологии понятию «homo erectus». Сняв канделябр, Ксюндель выпрямилась. Даже голой Принцессе не гоже стоять на карачках. Ксюндель было подумала, похожа ли она на Афродиту в ракушке, но тут реальность дрогнула. Принцесса огляделась. Объемы Главной Фрейлины уменьшали угол обзора, но в привычном облике дворца что-то неуловимо изменилось. Потолочные фрески потрескались, муранские витражи поблекли и причудливо потекли, как время и пространство на картинах Дали, дубовый паркет вздыбился уменьшенными копиями Джамалунгмы, двери рассохлись и покривились, на каждом архитектурном выступе уселась пыльная паутина, в воздухе тянуло сыростью и кардамоном. «Вот он, распад Империи», - с ужасом подумала Принцесса. «Да, матушка, декаданс», - ответило подсознание. - Что случилось? – спросила Ксюндель у Главной Фрейлины. Но та лишь скалила щербатые зубки и ухмылялась. Давление в стописят атмосфер навалилось на плечи несчастной Принцессы. То ли в ее испорченном властью сознании, то ли в хаосе изменившейся реальности плавали парадные портреты предков. Их глаза ржавыми иглами кололи обнаженное тело Принцессы, а губы вразнобой шептали что-то неразличимое. Постепенно шорох сложился в хорал. «Ты предала нас, ты предала нас, ты предала нас», - прошептали портреты и исчезли. С потолка прошелестела штукатурка, а в окно, коротко визгнув, ударился голубь и оставил после себя кровавые разводы.   Главная Фрейлина висела в воздухе. Сейчас она более всего походила на мумию: кружева на рукавах потемнели, губы высохли в приклеенной улыбке, обнажив пульсирующие десны. Черты лица Фрейлины обострились и словно подались назад, руки удлинились и побагровели. Веснушки сменила мертвенная бледность. Лицо Фрейлины мелко затряслось, становясь неуловимо знакомым. «Мама?» – одними губами прошептала Принцесса и закрыла глаза.   ЗТМ. - Как ты могла? – в кромешной темноте прошептала Королева-Мать. - Я не виновата, мама, - детским голосом ответила Ксюндель. - Я нарисовал тебя, я вдохнул в тебя жизнь, - сказал голос отца. - Ты так далеко, папа. - Хорошо, я приеду на выходных, - пропищало какое-то мифическое существо из соседнего государства. - Ладно, - ответила Ксюндель, - только предварительный созвон, ок? - Но у меня полтос до пенсии, - прокартавил Толстый Лысый Педик. - В твоей реплике нет ни одной буквы «р», - оправдалась Ксюндель. - Тогда можно я уеду на месяц, а потом вернусь и все доделаю? – проплакал Бузин. Неясное бормотание. ИЗ ЗТМ.   Белый свет. Королевские покои. Тепло.   Где-то далеко играет музыкальная шкатулка. Придворный Психотерапевт сидит в углу на кремовой оттоманке и покуривает трубочку. - Очнулись, Ваше Высочество? – говорит он мягким баритоном. - Кажется… Где я? – стонет Принцесса. - Дома. Успокойтесь. Все закончилось. Рыжая Фрейлина ушла? - Кажется… - Это самое сложное. Воображаемые друзья, оставшиеся рядом с детских лет, превращаются в страшные видения. Они, как оборотни, принимают облики близких людей и давят на чувство вины… Лишь бы вы не избавлялись от них… Лишь бы вы не взрослели… По сути, Рыжая Фрейлина – это вы, Принцесса. - Воображаемые друзья? У меня что, нет Рыжей Фрейлины? Я сошла с ума? - Слишком громко сказано, Ваше Высочество, слишком громко сказано, - смеется Придворный Психотерапевт. – Временное помешательство на фоне ярко выраженного стресса. Обычный невроз. Во-первых, не фиг ездить в Питер и жрать там грибной суп. Во-вторых, вот ваша Главная Фрейлина. Придворный Психотерапевт показывает куда-то в сторону. У входа в Палату Высочайшего Лазарета стоит милая молодая женщина в нежно-лиловом платье. Фрейлина улыбается и подносит к прикроватному столику Принцессы маленький букетик полевых цветов. - Мы вас ждали, - улыбается Главная Фрейлина, - возвращайтесь.   Ксюндель падает на подушки и тихонько плачет, понимая, что же такое на самом деле невыносимая легкость бытия. Следующая сказка: Как Принцесса Ксюндель давала поводы