Принцесса Ксюндель, будучи очень начитанной особой, много размышляла о религии. «Конечно, богу – богово, а кесарю – кесарево», – думала она, шлифуя алмазной пилочкой свои зеркальные (сегодня!) ногти. – Поэтому хорошо, что я всего лишь кесарь… нет, кесарица… нет, кесарка… ну, в общем, Принцесса Ксюндель. Я рождена, чтобы править, справедливо разрешать споры, следить за моральным и физическим обликом моих подданных… А вот во всякие Высшие области я не лезу, тут уже пускай как-нибудь боги разбираются…». Принцессе захотелось холодного молока. Ксюндель позвонила в колокольчик. Никакой реакции. «Фрейлина!» – крикнула она. Опять тишина. Молока хотелось очень. Ксюндель пришлось встать и отправиться на поиски кого-нибудь самой.
Подходя к двери, она услышала (совершенно случайно! Ну не отходить же теперь обратно, правда?) реплику фрейлины. «Она же богиня, богиня, наша Ксюндель! Мы просто молимся на нее, понимаешь?» Ксюндель вышла из покоев в покои и застала фрейлину с мобильным телефоном у уха. Ксюндель вышла из себя. «Мобильная связь? В моем дворце, на службе? По личным делам?» Фрейлина безропотно нажала на кнопку завершения разговора и спрятала телефон в корсаж. Но Ксюндель беспокоило что-то еще… Не та марка мобильного телефона (весь дворец разговаривал по скайнокие под страхом овсянки)?.. Нет. Фрейлинский корсаж?… Тьфу. Опять не то. Холодное молоко? Чего-то вроде и расхотелось... Что же, что же… Богиня! Вот!
– Это про кого ты говорила сейчас? - грозно спросила Ксюндель.
Фрейлина покраснела, побелела, подпудрила носик, подкрасила губки, мило улыбнулась и произнесла:
–
Конечно, про Вас, Принцесса!
–
Про меня? Ты называла меня богиней?
–
Ну да, Ксюндель! Вы и есть богиня, а кто же еще!
Ксюндель отправилась на кухню, взяла из красного чувственного холодильника белое ледяное молоко, повысила себе гемоглобин, вернулась в свои покои и затворилась там надолго. «Письмо пишет!» - твердили пажи, пажихи, слуги ислужанки, Министры и Министервы. И они не ошибались. Письмо, которое писала Ксюндель, было кратким и на небо.
«Так как, согласно Вашим распоряжением п.1.2. (сразу после 1.1. – Вначале было Слово) богу положено богово, а кесарю – кесарево, прошу срочно выслать в адрес моего дворца богиню, дабы у моих подданных не возникало искушения называть так меня, а на меня не возлагались лишние хлопоты по решению их духовных и нравственных проблем! С уважением, Принцесса Ксюндель». Немного подумав, после «с уважением», Ксюндель добавила: «и благоговением».
Письмо Ксюндель отослала со специальным крылатым гонцом, повелев не медлить и не задерживаться. Богиня прибыла назавтра же. Она была невероятно хороша собой, смела, смешлива, задириста и энергична. Волосы богини меняли цвет в зависимости от ее настроения. Сама богиня меняла место пребывания мгновенно, по собственному желанию. Без труда богиня разрешала не только духовные и нравственные, но и вообще любые проблемы, словно по мановению волшебной палочки! Ой, нет. Так некорректно про богиню. Зачем ей волшебная палочка? Она же сама по себе волшебна…
Ксюндель выделила богине самые лучше покои. Потом поразмыслила и выделила самые-самые лучшие. Но богиня расхохоталась и создала себе многоквартирную точку (ой, нет же, башню) прямо над дворцом, чтобы, задрав голову, было сразу видно, и прибила над входом вывеску: «Ясеневский Трикомнат». Там она и обитала, принимала гостей, разрешала проблемы духовного и нравственного порядка, а также любые другие, делала маникюр, принимала ванны, болтала по аське и вечно (абсолютно богиневское желание!) мечтала выспаться… Оттуда же она совершала свои выезды, вылеты и выходы в свет и тьму на шпильках, гейшах, рюмочках, коньках, велосипедах, четырехколесных экипажах разных марок и просто на крыльях.
А Ксюндель думала: «Теперь все мои подданные воистину поймут, что богиня – это богиня, а кесарь… не, кесарица… ой, кесарка… ну, в общем, Принцесса – это Ксюндель! И все будет тип-тип. Хип-хоп. В общем, хорошо все будет». И стали богиня и Ксюндель жить-поживать в Принцессином дворце, и, хотя иногда поданные путались в регалиях и называли богиню Принцессой, а Принцессу – богиней, но стоило Ксюндель нахмурить бровки, а богине рассмеяться, как все сразу понимали, кто есть кто…
Следующая сказка: Колыбельная сказка.
|
